You'll shine like gold in the air of summer
И второй. Тут, к слову, стоит написать обращения автору: простите, что так долго~ надеюсь, вам понравится :3
Название: Выходное пособие
Переводчик: Эл Нортон
Бета: Ka-mai[L][/L]
Оригинал: Neshnyt_Jackalsson, Retirement Benefits, разрешение получено
Размер: мини, 2355 слов в оригинале, 1948 слов в переводе
Пейринг/Персонажи: Мордекай Хеллер, Виктор Васко, Митзи Мэй
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: G – PG-13
Предупреждения: насилие
Краткое содержание: пришло время двигаться дальше.
Примечание: хуманизация.
Размещение: скажите только, куда.
читать дальшеОблака, набухшие дождем, нависали над городом, угрожая выплеснуть содержимое прямо на хорошо одетого джентльмена, который выходил из такси в иммигрантском квартале с надежно закрепленным в наплечной кобуре револьвером. Таксисту был дан строгий приказ ждать не меньше тридцати минут. Также таксисту была дана небольшая сумма денег – чтобы укрепить соглашение. Мордекай знал имя таксиста, его адрес и кое-что о его семье в качестве гарантии. Полчаса будет вполне достаточно, но лишняя предосторожность никогда не помешает.
Мордекай шел, стараясь не ступать промасленными кожаными туфлями на мусор, валяющийся на дороге, и избегая пятен света от фонарей. Дойдя до двери, он машинально постучал и тут же напомнил себе, что в арендованных квартирах не может быть швейцара, который ему откроет. Вошел, оглядывая просторный холл, подмечая угольную пыль, скопившуюся в углах, узкую лестницу, просевшую под весом тысячи шагов, сломанную дверь с пропавшими золотыми номерками и голую лампочку, освещавшую это небольшое пространство, пустое, если не считать самого Мордекая. Он сморщил нос от смеси кисловатых запахов. Ему было невдомек, почему Виктор предпочитал жить в таких жалких условиях, хотя у него вполне хватало денег. Атлас платил – вполне достаточно. Раньше. Из необходимости люди могли жить в условиях и похуже, но мало кто по собственной воле выбирал подобное. Кроме Виктора, непостижимого Виктора, оставшегося в своей норе.
Мордекай держался ближе к краю ступеней, где они меньше скрипели, и считал про себя. Оказалось шестнадцать – хорошее, четное, удобное в делении число. Из-за закрытых дверей доносились отрывки радиопередач и приглушенные разговоры на непонятных языках (хотя он смог распознать немецкий и фрагмент на идише). Дверь, перед которой он остановился, не предложила ему никаких лингвистических загадок, подтверждая ожидания: в это время Виктор был один. Зеленые глаза Мордекая отметили светлое пятно, оставшееся на двери от номерка – пять, основательная и достойная цифра – потом он поднял руку и постучал.
Он услышал тяжелые шаги – и дверь приоткрылась. Ровно на длину цепочки, но достаточно, чтобы разглядеть угрюмое и настороженное лицо Виктора. Узнав посетителя, он расслабился и быстро открыл дверь, впуская его. Спросил низким голосом:
– Чьто-то слутчилось?
– Ничего срочного, но мне нужно кое-что с тобой обсудить, – стараясь не обращать внимания на раздражающий словацкий акцент, ответил Мордекай. Виктор кивнул и запер за ним дверь.
Крохотная комнатушка была обставлена не лучше, чем в его последнее посещение: потрепанный коврик с абсолютно отвратительным сине-оранжевым узором – сине-оранжевый, честное слово, ткач вообще думал, что делает? – безвкусное кресло, которому не хватало подлокотника, стоящий рядом с плитой кухонный столик с двумя разными стульями и два одинаково безобразных набора блюдец и чашек. Этого было вполне достаточно, чтобы взбесить Мордекая. Он нехотя присел на более приемлемый из стульев, упрямо пытаясь не замечать несоответствия цветочных и геометрических узоров в чашках, которые Виктор поставил на стол.
Устроив чайник на плите, Виктор сел напротив Мордекая, подавшись вперед.
– В чьем дело?
Мордекай ответил не сразу. Он видел истощение во взгляде Виктора, слышал предчувствие беды, пропитавшее его голос, и на секунду задумался о том, как долго может протянуть человек с послевоенным синдромом в таком богатом на проблемы бизнесе. Последние несколько недель наверняка были особенно тяжелыми. И Мордекай знал, что станет только хуже.
Он машинально поправил жесткие накрахмаленные манжеты.
– Меня волнует «Лакэдейзи», – начал он, глядя на них. – Учитывая недавние... события и формат предприятия, у меня есть некоторые сомнения относительно дальнейшего успеха дела.
Он сделал паузу, глядя на Виктора – тот сморщил лоб, сосредоточенно пытаясь разобраться в английских лексических построениях. Мордекай вздохнул про себя и пояснил:
– Не думаю, что они долго останутся на плаву.
Виктор нахмурился и махнул рукой.
– Мы лучшие в городе, все знают империю «Лакэдейзи».
Мордекай отметил, что Виктор использовал слова Атласа.
– Но император мертв, – прямо сказал он. – И кто унаследует трон?
– Митзи... думаешь, она плохой босс, – вопрос из уст Виктора прозвучал обвинением.
– Напротив, мне кажется, из нее получится отличный босс, – вежливо возразил Мордекай, припоминая все, что он знал об этой женщине. – В очень точных пропорциях в ней сочетаются хитрость, сомнительные моральные устои и обаяние, влекущее к ней людей – и удерживающее рядом даже вопреки здравому смыслу. Именно поэтому я ухожу.
Все, он сказал это вслух, уже ничего не изменишь.
Виктор моргнул, подавшись назад, и недоверчиво переспросил:
– Чьего?!
– Я ухожу из «Лакэдейзи», Виктор, – спокойно ответил Мордекай. – И предлагаю тебе поступить так же.
Единственный глаз коллеги уставился на него, будто Виктор надеялся разглядеть, что Мордекай шутит.
– Ты уходишь, – эхом повторил он. – Почьему?
Мордекай слегка пожал плечами.
– Благоразумие велит. После смерти Атласа я вижу немного причин оставаться...
– Теперь мы нужны Митзи больше всьего, – Виктор ткнул пальцем в столешницу. – Муж убит, а ты собрался уходить. Атлас...
– ...мертв. Убит, как ты точно подметил, – прервал его Мордекай, – пролилась кровь, и каждая шавка сбежится на ее запах.
– Значьит, сбегаешь? – Виктор требовательно смотрел на него.
– Ищу пашни позеленее, – поправил Мордекай.
Пока Виктор расшифровывал метафору, царила тишина. Он опасно прищурился.
– Где твоя преданность? – прошипел он. – Я знаю, почьему ты работал на «Лакэдейзи» – Атлас прятал тебя, беглец. Откажись ты – и мог бы быть сейчас совсем как мертвый человек...
– Прятал он меня годы назад, – вклинился Мордекай, думая о том, кто еще знает об этой неприятной детали его прошлого. – И не читай мне лекций о верности: ты эмигрант. Ты бросил собственную страну.
Виктор мгновенно напрягся – Мордекай знал, что бьет по больному.
– Там была война, – проворчал он. – Все разваливалось...
– Именно. Правитель был убит, назревала война, Австро-Венгерская империя проиграла – и распалась. С «Лакэдейзи» будет так же. Тогда тебе хватило здравого смысла уйти, должно хватить и сейчас, – настаивал Мордекай, сжав руки по бокам. Он чувствовал, как тонкий блок кольта неудобно давит на ребра. – Тебе пора в отставку, Виктор. Каковы шансы, что ты переживешь две войны?
– Хороши. Я знаю, чьего ожидать, – ответил Виктор.
– Не сработает, – Мордекай потёр пальцами переносицу, будто надеясь оградиться от зарождающейся головной боли. – Ты хороший человек, Виктор. Силен, груб, не боишься запачкать руки. Замечательные черты для нашей специализации. Но ты солдат, и именно это тебя погубит.
Виктор наблюдал за гостем и молчал. Мордекай не мог расшифровать его взгляд – услышав упоминание о своем военном прошлом, он закрылся безразличием, будто плащом. Мордекай не мог понять, что это было – защита от его слов или барьер, выстроенный, чтобы сдержать прошлое?
Не обращая внимания, Мордекай продолжил:
– Ты следуешь приказам, стоишь на своем и не приемлешь отступления. Идеальное поведение для солдата: это делает тебя надежным инструментом. Но эта надежность означает и то, что ты можешь быть предсказуем для других – особенно если они могут предсказать действия того, кто отдает приказы...
– Бессмыслица какая-то, – оборвал его Виктор. Теперь из-под маски безразличия проглядывало замешательство. – Говори нормально, я не могу понимать...
– Ты слишком важная фигура, чтобы выжить в этой войне. Уходи – или сдохнешь, – резко произнес Мордекай. – Ты ничего не должен Митзи...
– Я никуда не иду! – прорычал Виктор.
Мордекай нахмурился и уставился на разные чашки, когда чайник затянул высокий, пронзительный свист. Мысленно привел самообладание в относительный порядок.
– Я не хотел бы расставаться врагами, – сказал он.
– Тогда прочь с дороги, – парировал Виктор, отодвигаясь от стола и поворачиваясь, чтобы выключить огонь. Чайник сразу затих.
Когда Виктор повернулся обратно, у него было меньше секунды на то, чтобы осознать: Мордекай стоит, твердо держа направленный вниз пистолет. Потом Мордекай выстрелил – раз, второй. На третий Виктор с криком осел на землю, держась за колено.
Достать второе колено не было возможности. Асимметрия требовала исправления, но времени было мало. И подбираться так близко к Виктору... нет, оно того не стоило. Мордекай спрятал оружие. Виктор кричал что-то на словацком, гнев и боль исказили его лицо. Сквозь сжатые пальцы лилась кровь.
– Шел бы ты в отставку, Виктор, – громко, перекрывая его проклятия, произнес Мордекай, – будет очень жаль, если с тобой приключится что-то плохое.
– Choď do riti, ty hovno-jesť hajzel! Ja ťa zabijem! Ja...
Мордекай приподнял шляпу и молча вышел, аккуратно закрыв за собой дверь.
Пока он спускался на улицу, из некоторых квартир доносились испуганные шепотки. К счастью, такси все еще было на месте; Мордекай сел на заднее сидение и посмотрел на водителя, похлопывающего по рулю.
– Кафе «Литтл Дейзи», будьте добры, – спокойно попросил он.
– Да, сэр, – немедленно ответил мужчина, и такси резко двинулось с места.
Мордекай не был точно уверен в том, чего он ожидал от этой встречи. Он знал, что Виктор – тот еще упрямый осел с глупыми наклонностями «хорошего человека» и неудачным выбором места работы. Его отказ оставить «Лакэдейзи» не был неожиданным. И все же, было в этом что-то... обескураживающее. Мордекай надеялся, что его прощальный подарок может заставить Виктора передумать, но уверенности не было. По крайней мере, это должно удержать Виктора подальше от линии обстрела самого Мордекая в почти неизбежной схватке, когда ему потребуются все его навыки для войны с почти бывшим работодателем. Виктор был хорош в деле, Мордекаю же нравилось минимизировать риск. В идеале, ему все-таки не придется избавляться от тела в два раза больше собственного.
Такси остановилось у входа в кафе. Мордекай проверил пистолет, мысленно обсудил кое-что сам с собой и вытащил магазин с двумя оставшимися патронами. Его место занял полный, с пятью: это поможет выиграть время, если что-то пойдет не так. Он спрятал оставшиеся патроны в карман и вернул оружие в кобуру перед тем, как выйти из автомобиля.
– Жди, – скомандовал он. Таксист покорно кивнул. На его лице явственно читалось «Ну почему я?!». Мордекай закрыл дверцу.
В кафе уже было темно, но по лестнице вниз то и дело кто-то ходил. Мордекай прошел к черному входу и показал булавку, заодно сказав, что у него срочное дело к хозяйке. Задвижка дверного глазка тут же щелкнула. Мордекай знал, что долго ждать не придется – одно из преимуществ звания «золотого мальчика» Атласа. Он остался под козырьком, укоряя себя за то, что не взял зонтик, хотя слышал прогноз погоды утром, и разглядывая кирпичную стену здания напротив, пока не услышал щелчок замка.
Появилась Митзи, одетая даже меньше по погоде, чем Мордекай.
– Что случилось? – она слегка пошатнулась – похоже, сегодня был выпит не один коктейль.
Он кивнул в сторону улицы.
– Только на свету. Терпеть не могу темные проулки.
Кроме тех случаев, когда он сам устраивал засаду, конечно. Не было причин думать, что Митзи знала о предстоящем, но Мордекай протянул так долго не потому, что был беспечен.
Митзи проследовала за ним, взглянув на такси перед тем, как повернуться к наёмнику.
– Прямо под дождем, милый? Простудишься же, – грустно произнесла она.
Кто бы говорил – это не он стоял тут в одной тонкой шали. Мордекай молча протянул ей пистолет.
– Что это? – спросила она, уставившись на оружие, а затем подняв взгляд на Мордекая.
– Заявление об отставке, – сухо ответил он.
На ее лице отразились удивление и боль.
– О...
Мордекай ждал; дождь вокруг них отбивал ритмичное стаккато. Митзи приоткрыла рот и, поколебавшись, закрыла. Он мог угадать, что она собиралась сказать: «...Я еще могу тебя содержать, уходить не нужно». Или: «Нет, Мордекай, только не сейчас, не когда на меня свалилось столько всего. Дай мне год, хотя бы полгода, потом иди куда хочешь». Может, даже: «Послушай, насчёт Атласа...»
– Ничего личного, – нарушил он молчание, и эта фраза прозвучала жалко даже в его понимании. Для него здесь никогда и не было ничего личного; некоторые – Виктор, например, – считали, что в этом заключается половина проблемы.
Митзи кивнула и протянула руку, осторожно беря кольт. Мордекай отдал пистолет ей – его и еще крохотную булавку-трефу, снятую с ворота. Она и ее приняла безмолвно.
– Всего доброго, Митзи.
– Всего доброго, Мордекай.
Ее голос дрогнул, было самое время уходить. Мордекай развернулся к такси, с удовлетворением отметив, что волнистое отражение Митзи в стекле осталось неподвижным, и пистолет свободно висит в ее руке. Он замер перед открытой дверцей, уже поставив ногу в салон.
– Кстати, – добавил он, достаточно громко, чтобы перекрыть шум дождя. – Нужно вызвать врача для Виктора. Он ранен.
Он нырнул в автомобиль и захлопнул дверь, глядя, как Митзи поворачивается на каблуках и бежит ко входу. Привыкнув к его приуменьшениям, она, вероятно, перевела его слова как «Виктор умирает». Но если Виктору хватило ума остановить кровь, то он, скорей всего, останется жив.
– Мой прощальный подарок тебе, Митзи, – пробормотал Мордекай. Настоящей безопасности ради стоило бы его убить...
Он бросил прощальный взгляд на эмблему «Дейзи» на витрине, стряхнул с одежды капли воды и сообщил таксисту адрес своего дома.
Поправляя галстук, он подумал, что ночь, принимая во внимание все обстоятельства, вышла довольно продуктивная. И никому не причинили боль.
Ну, никому из тех, кто имеет значение.
ПримечаниеПримечание:
Choď do riti, ty hovno-jesť hajzel! Ja ťa zabijem! Ja... - Пошёл к чёрту, ты, говноед проклятый! Я тебя убью! Я... (слов.)
Название: Выходное пособие
Переводчик: Эл Нортон
Бета: Ka-mai[L][/L]
Оригинал: Neshnyt_Jackalsson, Retirement Benefits, разрешение получено
Размер: мини, 2355 слов в оригинале, 1948 слов в переводе
Пейринг/Персонажи: Мордекай Хеллер, Виктор Васко, Митзи Мэй
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: G – PG-13
Предупреждения: насилие
Краткое содержание: пришло время двигаться дальше.
Примечание: хуманизация.
Размещение: скажите только, куда.
читать дальшеОблака, набухшие дождем, нависали над городом, угрожая выплеснуть содержимое прямо на хорошо одетого джентльмена, который выходил из такси в иммигрантском квартале с надежно закрепленным в наплечной кобуре револьвером. Таксисту был дан строгий приказ ждать не меньше тридцати минут. Также таксисту была дана небольшая сумма денег – чтобы укрепить соглашение. Мордекай знал имя таксиста, его адрес и кое-что о его семье в качестве гарантии. Полчаса будет вполне достаточно, но лишняя предосторожность никогда не помешает.
Мордекай шел, стараясь не ступать промасленными кожаными туфлями на мусор, валяющийся на дороге, и избегая пятен света от фонарей. Дойдя до двери, он машинально постучал и тут же напомнил себе, что в арендованных квартирах не может быть швейцара, который ему откроет. Вошел, оглядывая просторный холл, подмечая угольную пыль, скопившуюся в углах, узкую лестницу, просевшую под весом тысячи шагов, сломанную дверь с пропавшими золотыми номерками и голую лампочку, освещавшую это небольшое пространство, пустое, если не считать самого Мордекая. Он сморщил нос от смеси кисловатых запахов. Ему было невдомек, почему Виктор предпочитал жить в таких жалких условиях, хотя у него вполне хватало денег. Атлас платил – вполне достаточно. Раньше. Из необходимости люди могли жить в условиях и похуже, но мало кто по собственной воле выбирал подобное. Кроме Виктора, непостижимого Виктора, оставшегося в своей норе.
Мордекай держался ближе к краю ступеней, где они меньше скрипели, и считал про себя. Оказалось шестнадцать – хорошее, четное, удобное в делении число. Из-за закрытых дверей доносились отрывки радиопередач и приглушенные разговоры на непонятных языках (хотя он смог распознать немецкий и фрагмент на идише). Дверь, перед которой он остановился, не предложила ему никаких лингвистических загадок, подтверждая ожидания: в это время Виктор был один. Зеленые глаза Мордекая отметили светлое пятно, оставшееся на двери от номерка – пять, основательная и достойная цифра – потом он поднял руку и постучал.
Он услышал тяжелые шаги – и дверь приоткрылась. Ровно на длину цепочки, но достаточно, чтобы разглядеть угрюмое и настороженное лицо Виктора. Узнав посетителя, он расслабился и быстро открыл дверь, впуская его. Спросил низким голосом:
– Чьто-то слутчилось?
– Ничего срочного, но мне нужно кое-что с тобой обсудить, – стараясь не обращать внимания на раздражающий словацкий акцент, ответил Мордекай. Виктор кивнул и запер за ним дверь.
Крохотная комнатушка была обставлена не лучше, чем в его последнее посещение: потрепанный коврик с абсолютно отвратительным сине-оранжевым узором – сине-оранжевый, честное слово, ткач вообще думал, что делает? – безвкусное кресло, которому не хватало подлокотника, стоящий рядом с плитой кухонный столик с двумя разными стульями и два одинаково безобразных набора блюдец и чашек. Этого было вполне достаточно, чтобы взбесить Мордекая. Он нехотя присел на более приемлемый из стульев, упрямо пытаясь не замечать несоответствия цветочных и геометрических узоров в чашках, которые Виктор поставил на стол.
Устроив чайник на плите, Виктор сел напротив Мордекая, подавшись вперед.
– В чьем дело?
Мордекай ответил не сразу. Он видел истощение во взгляде Виктора, слышал предчувствие беды, пропитавшее его голос, и на секунду задумался о том, как долго может протянуть человек с послевоенным синдромом в таком богатом на проблемы бизнесе. Последние несколько недель наверняка были особенно тяжелыми. И Мордекай знал, что станет только хуже.
Он машинально поправил жесткие накрахмаленные манжеты.
– Меня волнует «Лакэдейзи», – начал он, глядя на них. – Учитывая недавние... события и формат предприятия, у меня есть некоторые сомнения относительно дальнейшего успеха дела.
Он сделал паузу, глядя на Виктора – тот сморщил лоб, сосредоточенно пытаясь разобраться в английских лексических построениях. Мордекай вздохнул про себя и пояснил:
– Не думаю, что они долго останутся на плаву.
Виктор нахмурился и махнул рукой.
– Мы лучшие в городе, все знают империю «Лакэдейзи».
Мордекай отметил, что Виктор использовал слова Атласа.
– Но император мертв, – прямо сказал он. – И кто унаследует трон?
– Митзи... думаешь, она плохой босс, – вопрос из уст Виктора прозвучал обвинением.
– Напротив, мне кажется, из нее получится отличный босс, – вежливо возразил Мордекай, припоминая все, что он знал об этой женщине. – В очень точных пропорциях в ней сочетаются хитрость, сомнительные моральные устои и обаяние, влекущее к ней людей – и удерживающее рядом даже вопреки здравому смыслу. Именно поэтому я ухожу.
Все, он сказал это вслух, уже ничего не изменишь.
Виктор моргнул, подавшись назад, и недоверчиво переспросил:
– Чьего?!
– Я ухожу из «Лакэдейзи», Виктор, – спокойно ответил Мордекай. – И предлагаю тебе поступить так же.
Единственный глаз коллеги уставился на него, будто Виктор надеялся разглядеть, что Мордекай шутит.
– Ты уходишь, – эхом повторил он. – Почьему?
Мордекай слегка пожал плечами.
– Благоразумие велит. После смерти Атласа я вижу немного причин оставаться...
– Теперь мы нужны Митзи больше всьего, – Виктор ткнул пальцем в столешницу. – Муж убит, а ты собрался уходить. Атлас...
– ...мертв. Убит, как ты точно подметил, – прервал его Мордекай, – пролилась кровь, и каждая шавка сбежится на ее запах.
– Значьит, сбегаешь? – Виктор требовательно смотрел на него.
– Ищу пашни позеленее, – поправил Мордекай.
Пока Виктор расшифровывал метафору, царила тишина. Он опасно прищурился.
– Где твоя преданность? – прошипел он. – Я знаю, почьему ты работал на «Лакэдейзи» – Атлас прятал тебя, беглец. Откажись ты – и мог бы быть сейчас совсем как мертвый человек...
– Прятал он меня годы назад, – вклинился Мордекай, думая о том, кто еще знает об этой неприятной детали его прошлого. – И не читай мне лекций о верности: ты эмигрант. Ты бросил собственную страну.
Виктор мгновенно напрягся – Мордекай знал, что бьет по больному.
– Там была война, – проворчал он. – Все разваливалось...
– Именно. Правитель был убит, назревала война, Австро-Венгерская империя проиграла – и распалась. С «Лакэдейзи» будет так же. Тогда тебе хватило здравого смысла уйти, должно хватить и сейчас, – настаивал Мордекай, сжав руки по бокам. Он чувствовал, как тонкий блок кольта неудобно давит на ребра. – Тебе пора в отставку, Виктор. Каковы шансы, что ты переживешь две войны?
– Хороши. Я знаю, чьего ожидать, – ответил Виктор.
– Не сработает, – Мордекай потёр пальцами переносицу, будто надеясь оградиться от зарождающейся головной боли. – Ты хороший человек, Виктор. Силен, груб, не боишься запачкать руки. Замечательные черты для нашей специализации. Но ты солдат, и именно это тебя погубит.
Виктор наблюдал за гостем и молчал. Мордекай не мог расшифровать его взгляд – услышав упоминание о своем военном прошлом, он закрылся безразличием, будто плащом. Мордекай не мог понять, что это было – защита от его слов или барьер, выстроенный, чтобы сдержать прошлое?
Не обращая внимания, Мордекай продолжил:
– Ты следуешь приказам, стоишь на своем и не приемлешь отступления. Идеальное поведение для солдата: это делает тебя надежным инструментом. Но эта надежность означает и то, что ты можешь быть предсказуем для других – особенно если они могут предсказать действия того, кто отдает приказы...
– Бессмыслица какая-то, – оборвал его Виктор. Теперь из-под маски безразличия проглядывало замешательство. – Говори нормально, я не могу понимать...
– Ты слишком важная фигура, чтобы выжить в этой войне. Уходи – или сдохнешь, – резко произнес Мордекай. – Ты ничего не должен Митзи...
– Я никуда не иду! – прорычал Виктор.
Мордекай нахмурился и уставился на разные чашки, когда чайник затянул высокий, пронзительный свист. Мысленно привел самообладание в относительный порядок.
– Я не хотел бы расставаться врагами, – сказал он.
– Тогда прочь с дороги, – парировал Виктор, отодвигаясь от стола и поворачиваясь, чтобы выключить огонь. Чайник сразу затих.
Когда Виктор повернулся обратно, у него было меньше секунды на то, чтобы осознать: Мордекай стоит, твердо держа направленный вниз пистолет. Потом Мордекай выстрелил – раз, второй. На третий Виктор с криком осел на землю, держась за колено.
Достать второе колено не было возможности. Асимметрия требовала исправления, но времени было мало. И подбираться так близко к Виктору... нет, оно того не стоило. Мордекай спрятал оружие. Виктор кричал что-то на словацком, гнев и боль исказили его лицо. Сквозь сжатые пальцы лилась кровь.
– Шел бы ты в отставку, Виктор, – громко, перекрывая его проклятия, произнес Мордекай, – будет очень жаль, если с тобой приключится что-то плохое.
– Choď do riti, ty hovno-jesť hajzel! Ja ťa zabijem! Ja...
Мордекай приподнял шляпу и молча вышел, аккуратно закрыв за собой дверь.
Пока он спускался на улицу, из некоторых квартир доносились испуганные шепотки. К счастью, такси все еще было на месте; Мордекай сел на заднее сидение и посмотрел на водителя, похлопывающего по рулю.
– Кафе «Литтл Дейзи», будьте добры, – спокойно попросил он.
– Да, сэр, – немедленно ответил мужчина, и такси резко двинулось с места.
Мордекай не был точно уверен в том, чего он ожидал от этой встречи. Он знал, что Виктор – тот еще упрямый осел с глупыми наклонностями «хорошего человека» и неудачным выбором места работы. Его отказ оставить «Лакэдейзи» не был неожиданным. И все же, было в этом что-то... обескураживающее. Мордекай надеялся, что его прощальный подарок может заставить Виктора передумать, но уверенности не было. По крайней мере, это должно удержать Виктора подальше от линии обстрела самого Мордекая в почти неизбежной схватке, когда ему потребуются все его навыки для войны с почти бывшим работодателем. Виктор был хорош в деле, Мордекаю же нравилось минимизировать риск. В идеале, ему все-таки не придется избавляться от тела в два раза больше собственного.
Такси остановилось у входа в кафе. Мордекай проверил пистолет, мысленно обсудил кое-что сам с собой и вытащил магазин с двумя оставшимися патронами. Его место занял полный, с пятью: это поможет выиграть время, если что-то пойдет не так. Он спрятал оставшиеся патроны в карман и вернул оружие в кобуру перед тем, как выйти из автомобиля.
– Жди, – скомандовал он. Таксист покорно кивнул. На его лице явственно читалось «Ну почему я?!». Мордекай закрыл дверцу.
В кафе уже было темно, но по лестнице вниз то и дело кто-то ходил. Мордекай прошел к черному входу и показал булавку, заодно сказав, что у него срочное дело к хозяйке. Задвижка дверного глазка тут же щелкнула. Мордекай знал, что долго ждать не придется – одно из преимуществ звания «золотого мальчика» Атласа. Он остался под козырьком, укоряя себя за то, что не взял зонтик, хотя слышал прогноз погоды утром, и разглядывая кирпичную стену здания напротив, пока не услышал щелчок замка.
Появилась Митзи, одетая даже меньше по погоде, чем Мордекай.
– Что случилось? – она слегка пошатнулась – похоже, сегодня был выпит не один коктейль.
Он кивнул в сторону улицы.
– Только на свету. Терпеть не могу темные проулки.
Кроме тех случаев, когда он сам устраивал засаду, конечно. Не было причин думать, что Митзи знала о предстоящем, но Мордекай протянул так долго не потому, что был беспечен.
Митзи проследовала за ним, взглянув на такси перед тем, как повернуться к наёмнику.
– Прямо под дождем, милый? Простудишься же, – грустно произнесла она.
Кто бы говорил – это не он стоял тут в одной тонкой шали. Мордекай молча протянул ей пистолет.
– Что это? – спросила она, уставившись на оружие, а затем подняв взгляд на Мордекая.
– Заявление об отставке, – сухо ответил он.
На ее лице отразились удивление и боль.
– О...
Мордекай ждал; дождь вокруг них отбивал ритмичное стаккато. Митзи приоткрыла рот и, поколебавшись, закрыла. Он мог угадать, что она собиралась сказать: «...Я еще могу тебя содержать, уходить не нужно». Или: «Нет, Мордекай, только не сейчас, не когда на меня свалилось столько всего. Дай мне год, хотя бы полгода, потом иди куда хочешь». Может, даже: «Послушай, насчёт Атласа...»
– Ничего личного, – нарушил он молчание, и эта фраза прозвучала жалко даже в его понимании. Для него здесь никогда и не было ничего личного; некоторые – Виктор, например, – считали, что в этом заключается половина проблемы.
Митзи кивнула и протянула руку, осторожно беря кольт. Мордекай отдал пистолет ей – его и еще крохотную булавку-трефу, снятую с ворота. Она и ее приняла безмолвно.
– Всего доброго, Митзи.
– Всего доброго, Мордекай.
Ее голос дрогнул, было самое время уходить. Мордекай развернулся к такси, с удовлетворением отметив, что волнистое отражение Митзи в стекле осталось неподвижным, и пистолет свободно висит в ее руке. Он замер перед открытой дверцей, уже поставив ногу в салон.
– Кстати, – добавил он, достаточно громко, чтобы перекрыть шум дождя. – Нужно вызвать врача для Виктора. Он ранен.
Он нырнул в автомобиль и захлопнул дверь, глядя, как Митзи поворачивается на каблуках и бежит ко входу. Привыкнув к его приуменьшениям, она, вероятно, перевела его слова как «Виктор умирает». Но если Виктору хватило ума остановить кровь, то он, скорей всего, останется жив.
– Мой прощальный подарок тебе, Митзи, – пробормотал Мордекай. Настоящей безопасности ради стоило бы его убить...
Он бросил прощальный взгляд на эмблему «Дейзи» на витрине, стряхнул с одежды капли воды и сообщил таксисту адрес своего дома.
Поправляя галстук, он подумал, что ночь, принимая во внимание все обстоятельства, вышла довольно продуктивная. И никому не причинили боль.
Ну, никому из тех, кто имеет значение.
ПримечаниеПримечание:
Choď do riti, ty hovno-jesť hajzel! Ja ťa zabijem! Ja... - Пошёл к чёрту, ты, говноед проклятый! Я тебя убью! Я... (слов.)
@темы: перевод, авторство: кто-то другой, Lacadaisy