Бета: вордом не сыт, но посижу голодным.
Название: ...
Фэндом: Дюрарара!
Дисклаймер: отказываюсь.
Варнинг: может ООС, а может и нет. Слеш. Изая.
Рейтинг: PG-13, как минимум за Орихару.
Пейринг: Изая/Микадо.
Жанр: ...боги, эта штука настолько никакая, что я даже жанр не могу определить.
Заявка: Т2-39 Изая/Микадо. Изая рассказывает (и показывает) про свои сексуальные отношения с Кидой. Врет или нет - на усмотрение автора. Да, я извращенец.
Ну и отдельно - мне кажется, я уже пол года ничего не писал, поэтому у меня не клеится. Вообще ни с чем, на мой взгляд, но если вам особенно не понравится какая-то ерудна вроде запятых, характеров или степени бредовости содержания - ткните меня, пожалуйства, носом.
Автор: Alice Vanity
Бета: Rem-tyan
Название: Принцессы и ангелы
Фэндом: Сердца Пандоры.
Дисклаймер: отказываюсь.
Варнинг: префемслеш. Возможен ООС, но я, пожалуй, могу списать это на смену пола персонажей.
Рейтинг: G
Пейринг: Элли/Лео
Жанр: ангст, романс
Это - последнее, что писалось те самые полгода назад. Ну, по крайней мере здесь еще не выкладывалось, да? Какой-то конкурс был, вроде.
Ах.
Тонкие, уверенные пальчики перебирают светлые волосы, разглаживают спутавшиеся волосинки, плетут тоненькие косички - ниточки-пряди, мягкие взгляды.
За окном - почти акварель. Бурлящие радостью краски и отблески ярко-ярко белого солнца, резкие очертания и едва видимые контуры, прерывистые крики птиц и разговоры - далекие, тихие, непонятные, будто на чужом, странно журчащем языке. Элли вслушивается - и тут же возвращается к тяжелой, рукописной книге - настолько нудной и нужной, что Лео вздыхает у окна вдвойне обреченнее и протяжнее. Кончики темных волос поблескивают в копне алмазно-горячего света, тонкая ручка - уверенная, ловкая, с незаметными следами чернил на пальцах - потихоньку скользит по шершавому подоконнику.
- Тебе бы тоже неплохо бы заняться науками, Лео. Самой-то еще не надоело маяться ерундой?
Голос у Элли резкий, местами чрезмерно громкий, но выразительный.
И взгляд - исподлобья, хмурый, чуточку завистливый - выразительный тоже, только вот не подходит совсем для милой леди, которой она должна бы быть. И накрахмаленные, жесткие рукава, и мягкие пшеничные волосы, и губы - малоподвижные, чуть подрагивающие - с голосом и взглядом совсем не гармонируют.
Лео всегда думает, что из Элли вышла бы замечательная принцесса - в голубеньких платьицах, уютных комнатках и в окружении прелестнейших людей.
И глаза у её принцессы были бы другие - нежные, теплые. И еще глубже, еще дальше в синеву небес - хотя куда уж дальше?
Элли тихо-тихо вздыхает и переворачивает страницу.
Элли всегда думает, что Лео - та самая дьяволица, пришедшая в этот мир, что бы сбить мисс Найтрей с пути истинного. Слишком уж соблазнительно она зарывается с головой в ненужные (а иногда и запрещенные) книги, рукой в пшеничные волосы, кончиком носа в копну ослепляющее белого света - разве не так поступают все еретики?..
Тихий смешок теряется в шуме двора и Лео просто улыбается - ласково и дерзко, как умеет только она.
- Учись-учись, принцесса.
Лохматая черноволосая головка немного склоняется в сторону и Элли видит белую-белую шею.
Найтрей всегда ужасно хочет вдохнуть столько уличного алмазно-светлого воздуха, чтобы хватило на день, на год, на жизнь.
Но никогда не получается.
Белое вино. Хотя почему же белое, если оно яркое, броское, медовое, будто впитавшее солнце, будто отлитое из живого, сладковатого золота или вовсе принесенного к порогу Найтреев небесными ангелами? Почему вино, если оно вовсе не пьянит и не отрезвляет, если оно греет изнутри судорожными вдохами, маленькими кусочками экзотических фруктов и горечью во рту? Если оно выкрадено из-под семи замков и засовов, если оно из горла пьется в душном уголке за кроватью, в темной комнате и совершенно без повода - разве это белое вино?
Нектар, божественный нектар, вот что это!
Концентрат бурлящего счастья и кисло-сладкой радости...
Элли плетет косички. Точнее, косичку - темные жесткие волосы не слушаются, выбиваются из мягких пальчиков и торчат в разные стороны. Лео шипит, фыркает, вырывается и пытается щекотать герцогскую дочку - глупо, неловко, но, почему-то, очень радостно для обеих, будто это что-то обязательное и безумно приятное.
Элли смеется, чувствуя пальцы на тугом корсете.
- Потерпи немножечко, Лео!
Заколка, заранее удачно заброшенная под кровать, тихо щелкает, закалывая непослушные волосы.
- Всё, поворачивайся.
Лео пьет, пьет, пьет - крупными глотками, совершенно неправильно. И пьянеет тоже неправильно. Хотя... не этим двоим об этом рассуждать.
Пальчики - длинные, красивые, с аккуратными перстнями на указательных и средних пальцах - ласково убирают со лба длинную челку, снимают очки, преодолевая слабое сопротивление слуги.
И Элли тонет в темных, совершенно по-особенному блестящих глазах.
- Если бы ты чаще ходила так, в тебя влюблялись бы ангелы.
У ног - холодный сквозняк, в груди - горячий шар, греющий до неудержимого желания поделиться этим теплом с другими.
Лео смотрит особенно резко, непокорно - и теряется в непривычной нежности привычно-голубых глаз.
- Ерунда. Ангелы влюбляются только в девятилетних мальчиков.
Подбородок, секунду назад дерзко поднятый, плавно опускается на чужое теплое плечо.
- Ну и дураки.
Элли отчаянно краснеет - то ли от алкоголя, то ли от непривычности. Отстраняется и тихо, неуверенно бормочет:
- И... по святому писанию... разве ангелы не должны любить женщин?
Лео смеется. Невпопад, но весело и очень-очень радостно.
- Ангелов, которые захотели любить женщин, Бог сбросил на землю. И они стали демонами, забыла?
Элли прислонилась к кровати, тихонько улыбаясь. Ей хотелось смеяться, танцевать, обнимать Лео настолько крепко, что бы она ойкала и смеялась, пытаясь выбраться. А еще больше...
- Спать.
Лео немного склонила голову набок, давая Элли лишний повод полюбоваться её шеей - тоненькой, призрачно белой, обычно скрытой под нерасчесанными волосами.
- Надеюсь, теперь тебя не станут мучить кошмары, Элли?
Одеяло холодное, тяжелое и по-особенному неприятное. Ночная рубашка трется о кожу неуютно и раздражающе.
- Лео? Посиди немного тут, со мной.
В темной комнате задвинуты тяжелые шторы и не видно ровным счетом ничего. Зато слышно, как снова щелкает заколка и тонкие губы, распространяющие потрясающе-алкогольный запах, тихонько касаются бледного горячеватого лба.
- Как скажешь, - тихий шепот, слышный лишь Элли - принцесса. - едва заметный выдох, слышный только Лео.
И больше всего им хочется сладких, словно восточный рахат-лукум, снов.
Волосы подстрижены и уложены.
Вместе с ними подстрижены лишние мысли, уложены в алфавитном порядке жизненные цели и взгляды - ровно, гладко, со вкусом.
Винсент гладит темные волосы спокойно, уверенно, ласково и от того становится еще страшнее, до криков, до истерики. А он улыбается.
Найтрей.
Лео боится.
Ёжится в шикарных креслах-тронах, ёжится в старых шикарных платьях, ёжится в огромных подогретых постелях. Клетчатые пледы, которыми безразлично накрывает Эхо, ни капельки не греют. И вино - кроваво красное, с солоноватым привкусом, не греет тоже.
И Лео дрожит, дрожит, дрожит, засыпая в ставшем внезапно непонятным чужим поместье.
Там, во сне, тихие фортепианные мелодии, прозрачный теплый свет и танцы пылинок вокруг голубых атласных платьев. Там нежные пшеничные волосы свободно лежат на узковатых плечах, и узковатые плечи лежат у Лео на коленках. Там - её принцесса.
Тонкие, уверенные пальчики перебирают светлые волосы, разглаживают спутавшиеся волосинки, плетут тоненькие косички - ниточки-пряди, мягкие взгляды.
Запахи яблок и старого хлама, хорошенько подогретого солнцем, запахи кристально чистого неба.
Лео плакала, роняя слезинки на легко краснеющие щеки и невыразительные губы. Элли слизывала слезинки и поднимала руки, собирая длинными пальцами слезинки с сияющих золотистым светом глаз.
- Прости, прости, прости, прости...
Почти как заклинание, почти как молитва.
Элли молчала.
Элли молчит.
А Лео улыбается, вдыхая теплый ветерок надежности и спокойствия. Она читает книги вслух, прижимает к себе светловолосую голову и мурлычет мелодию - почти свою, почти родную.
За окнами цветет сирень, и Лео разговаривает, иногда даже сама с собой. Иногда с Элли.
Тогда леди Найтрей, эта безупречно светлая принцесса, прижимается к служке и касается губами лба, щек, губ. Темноволосая, взъерошенная девочка рядом плачет, беззвучно всхлипывая и цепляется тонкими пальцами за длинные светлые волосы.
- Элли... ангелов, которые любят земных женщин, Бог сбрасывает на землю, забыла?
Лео всегда радуется, что в её снах нет богов. Ни одного чертова господа, одни лишь ангелы.
Один лишь ангел.
Всё течет, всё меняется.
И нет больше нет Элли, нет больше Лео, только Глен и терпкие, как крепленое вино, воспоминания.
И сладкие, словно восточный рахат-лукум, сны.